"Я мечтаю об интеллектуале, который ниспровергает свидетельства и универсалии, замечает и выявляет в инерции и требованиях современности слабые места, провалы и натяжки ее аргументации, который постоянно перемещается, не зная точно, ни где он будет завтра, ни что он завтра будет делать"

Свобода

Бартас, Каракс, Блие, Годар, Тарр

Жорж Перек

"И надел на тебя узорчатое платье, и обул тебя в сафьянные сандали"
Иезекиль, XVI, 10.

"Читатель требовал и требует от автора проникновения в свои собственные, не бог весть какие глубины — чтоб "думать и жить помогало". В советских инструкциях по эксплуатации литературы такой подход постулировался уверенно и непреложно.

Не то у "архаистов". Как бы изначально незрелая, юношеская, декларативно несмышленая и безответственная, родившаяся, может быть, как защитная реакция языка, внутренний бунт против засыхающего советского канцелярита, их поэзия — роскошь, вещь дорогая и в хозяйстве ненужная. Драгоценный камень со множеством разноцветных граней. Веселые поэтические чудища, полузвери, полулюди, полурастения, вызванные дудочкой полупьяного заклинателя из первобытного хаоса материала. Как мало кому в двадцатом веке, архаистам удалось запечатлеть в стихе радость, именно радость, бесконечное празднование творческой вседозволенности, ритуал торжественного и бесстыдного самолюбования."

Кирилл Медведев по поводу поэзии Хвостенко и Волохонского. 1999.

"Обречённые на смерть образы любви пляшут между вечностью и нами, а мы сводим этот окаянный миропорядок к слову "природа"
Гийом Аполлинер.