Брат, профессионал, гений, бандитский Петербург (адвокат), сестры, достучаться до небес, харлей девидсон и ковбой мальборо, бригада, русский транзит, леон, перекресток, семь, терминатор 2, приведение, титаник, побег из Шоушенка, знакомьтесь Джо Блэк, иллюзионист, 7 жизней, остров проклятых, человек в железной маске, поймай меня если сможешь

Один знаменитый историк. У него было множество умных, хороших книг. А он знал, что лучшую свою самую главную книгу, он так и не написал. А времени почти не оставалась, историк был стар и дряхл. К тому же он ослеп. И все же он попросил детей, чтобы ему дали чернило и бумаги. Заперся в комнате и стал писать. Он работал днем и ночью, круглые сутки, не отходя от стола. Дети время от времени приносили ему хлеба и доливали чернило в чернильницу. И через год книга была готова. Его лучшая самая главная книга! Историк поставил точку, и на следующий день умер. Его хоронила вся страна. А потом пришли ученики и попросили хотя бы взглянуть на главную книгу их учителя. Дети отвели их в комнату, на столе лежала толстая стопка чистых, белых листов. Ученики недоуменно переглянулись, наверно их учитель сошел с ума, под конец жизни - а дети молчали. Они то знали в чем дело. В чернильницу они наливали воду, чтобы слепой старик брызгая пером, не перепачкал все вокруг.


Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои вполукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.

Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь - зараза,
Я не знал, что любовь - чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.

Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.

Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углу прижимал.

Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.

Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь - простыня да кровать.
Наша жизнь - поцелуй да в омут.

Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хер...
Не умру я, мой друг, никогда. (Есенин)