Много

Много

Не читаю

Много

За всех друзей, разбросанных по свету,
Кого любил я и кого люблю,
Теплом которых долго был согрет я,
За них, родимых,Бога я молю.
Пошли им сил, Удачи и здоровья
И не покинь их в самый трудный час.
Благослови, и одари любовью,
Чтобы улыбка не сходила с глаз.
Чтоб дом был чашей полной и красивой,
Чтоб тучи обходили стороной,
Чтоб Родина всегда была любимой,
А дружба оставалась дорогой.
И пусть друзья разбросаны по свету,
Моя молитва каждого найдёт,
И в дом войдя, как первый луч рассвета,
С собой благословенье принесет!

Я очень не люблю терять Друзей,
С которыми тепло в любую стужу.
В изгибах улиц, в шири площадей
Так нелегко найти того, кто нужен.

Ведь можно век ходить из дома в дом,
Не видя душ, не замечая лица,
Считать ушедший день туманным сном
И на прохожих почему - то злиться.

Мне слишком дорог наш заветный круг –
Беседы, песни, исповеди в полночь.
Я точно знаю: здесь мне каждый – друг,
Мне есть, кого в беде позвать на помощь.

Нас разное ждет где - то впереди,
Не будет жизнь всегда казаться медом.
Но если вы попросите: «Приди!» -
Я буду рядом, вопреки невзгодам

Разбрелись по шарику друзья,
разлетелись – те... и те... и я...
Где мы? что за дали нас манят?
«…leave your message… вам перезвонят...»

И куда нас, к черту, занесло?
Пишем после месяца – число,
и по Фаренгейтовсой шкале
все равно бываем «на нуле».

Ах, кого-то нет, чего-то жаль!
Где моя любимая скрижаль?
Ныли, толковали не о том –
вот он и сварился, суп с котом!

Вместо жеребца донских кровей –
грязный круглосуточный сабвей,
где любому ясно дураку:
трейн не остановишь на скаку.

А зимою – тот же серый снег,
карусельный бесконечный бег,
среди тех же елок и осин
мерзко пахнет мокрый мокасин...

Но в ночи божественно светла
Крайслера изящная игла...
но уже чужбина не страшит,
если вместо «блин!» сорвется “shit!”

...мы с тобой на кухне посидим,
мы с тобою выпьем-поедим,
а потом махнем в аэропорт,
чтоб слетать до милых сердцу морд...