Информация о встрече
- VK ссылка:event30059779
- Тип сообщества: открытое
- Количество подписчиков: 15
"Человечность", Бруно Дюмон
Описание: Человечность (Гуманность)/L'Humanité
Режиссер: Бруно Дюмон / Bruno Dumont
Жанр: Драма
Страна: Франция
Продолжительность: 2:21:38
В ролях: Эммануэль Шотте /Emmanuel Schotte/, Северин Канил /Severine Caneele/, Филипп Тюлье /Philippe Tullier/, Дэниэл Леруа /Daniel Leroux/
Рецензия:
"Ещё на фестивале в Канне вторая игровая картина 41-летнего режиссёра Бруно Дюмона вызвала взаимоисключающие оценки: от “невыносимо длинно и скучно” до “это шедевр, сравнимый с полотнами Курбе, это сама реальность”. Когда же председатель жюри, канадско-американский постановщик Дэвид Кроненберг, неожиданно для всех объявил, что “Человечности” вручается Большой приз жюри, а также две актёрские премии, между прочим, непрофессиональным исполнителям, это вызвало шок у зрителей и критиков. Но гордый французский автор не преминул заметить: “Призы обладают силой навязывать такой тип кинематографа, который очень требователен и является реальным настолько, насколько он и должен быть таковым”.
"Человечность" - самый радикальный, самый новаторский фильм фестиваля. Бруно Дюмон не мог не знать, что публика будет толпами валить из зала, свистеть и улюлюкать (судя по репортажам из Канна, там была такая же реакция). Он снял фильм, который принципиально отличается от всего, что было модно в 90-х. Никаких постмодернистских игр. Никакого стеба. Никаких визуальных эффектов. Вместо иронической дистанции по отношению к сюжету, персонажам и стилю - откровенность и обнаженность, от которых публика давно отвыкла.
Вызывающий, разрушительный авангард. Бруно Дюмон делает все наоборот. Невыносимо длинные кадры, невыносимо долгое молчание, невыносимое отчаяние. Жестокость и бесстыдство камеры. Наконец, вполне отчетливый пафос: критики уже назвали "Человечность" притчей о новом Христе.
Главный герой «Человечности», полицейский Фараон, — сугубо духовное, как подчеркивает в своих интервью Брюно Дюмон, существо, ни гетеро-, ни гомосексуальное. Скорее ангелическое — «неизвестно кем посланный вестник без определенной вести» (если воспользоваться определением ангелического начала в современной культуре, данным Михаилом Эпштейном). Дюмон неожиданно сближается здесь с Вендерсом. Вуайеризм Фараона, лишенный всякой перверсивности, его потребность прикасаться к людям, ощущать их запах, наблюдать за ними, даже то, как в финальном эпизоде он целует найденного убийцу девочки, напоминает поведение вендерсовских ангелов из «Неба над Берлином». В этих странных действиях заключена «человечность» — главный дар ангелической натуры героя.
Он не размышляет, он лишь существует. Но он - не обычный герой экзистенциальной драмы, не "посторонний". Напротив, его тело, по выражению Дюмона, "пористо": оно стремится впитать в себя тела всех остальных персонажей, все пространство кадра. Чтобы узнать другого, Фараону не нужно с ним разговаривать. Необходим физический, животный контакт: прикосновение, обнюхивание. Эта чувственность воплощенного сострадания не имеет никакого отношения к сексу, который у Дюмона превращается в символ экзистенциального ужаса и отчуждения.
За два с половиной часа не произойдет почти ничего. Лишь несколько раз череда длинных медитативных планов разорвется резкими, шоковыми сценами. Человек, едва различимый на краю бесконечного пустого поля, будет долго идти из одного конца кадра в другой. Лежать на земле. Сидеть в машине и слушать музыку, безучастно глядя в лобовое стекло. Следующий кадр, показывающий место преступления, заставит вас содрогнуться. Затем вновь наступит долгая пауза.
Дюмон относится к тем избранным режиссерам, кто вводит в обиход новые ритмы и развивает язык кино. Но все же главная ценность фильма состоит в его гуманистическом посыле, в его спасительном чувстве примирения с бесчеловечностью, оставляющем шанс и дальше жить в этом мире. И когда в финале плачут, уткнувшись в плечи друг друга, две моральных жертвы случившегося, уже каким-то шестым чувством начинаешь осознавать, как тяжело оставаться людьми, сохраняя в сердце проклятую человечност
Режиссер: Бруно Дюмон / Bruno Dumont
Жанр: Драма
Страна: Франция
Продолжительность: 2:21:38
В ролях: Эммануэль Шотте /Emmanuel Schotte/, Северин Канил /Severine Caneele/, Филипп Тюлье /Philippe Tullier/, Дэниэл Леруа /Daniel Leroux/
Рецензия:
"Ещё на фестивале в Канне вторая игровая картина 41-летнего режиссёра Бруно Дюмона вызвала взаимоисключающие оценки: от “невыносимо длинно и скучно” до “это шедевр, сравнимый с полотнами Курбе, это сама реальность”. Когда же председатель жюри, канадско-американский постановщик Дэвид Кроненберг, неожиданно для всех объявил, что “Человечности” вручается Большой приз жюри, а также две актёрские премии, между прочим, непрофессиональным исполнителям, это вызвало шок у зрителей и критиков. Но гордый французский автор не преминул заметить: “Призы обладают силой навязывать такой тип кинематографа, который очень требователен и является реальным настолько, насколько он и должен быть таковым”.
"Человечность" - самый радикальный, самый новаторский фильм фестиваля. Бруно Дюмон не мог не знать, что публика будет толпами валить из зала, свистеть и улюлюкать (судя по репортажам из Канна, там была такая же реакция). Он снял фильм, который принципиально отличается от всего, что было модно в 90-х. Никаких постмодернистских игр. Никакого стеба. Никаких визуальных эффектов. Вместо иронической дистанции по отношению к сюжету, персонажам и стилю - откровенность и обнаженность, от которых публика давно отвыкла.
Вызывающий, разрушительный авангард. Бруно Дюмон делает все наоборот. Невыносимо длинные кадры, невыносимо долгое молчание, невыносимое отчаяние. Жестокость и бесстыдство камеры. Наконец, вполне отчетливый пафос: критики уже назвали "Человечность" притчей о новом Христе.
Главный герой «Человечности», полицейский Фараон, — сугубо духовное, как подчеркивает в своих интервью Брюно Дюмон, существо, ни гетеро-, ни гомосексуальное. Скорее ангелическое — «неизвестно кем посланный вестник без определенной вести» (если воспользоваться определением ангелического начала в современной культуре, данным Михаилом Эпштейном). Дюмон неожиданно сближается здесь с Вендерсом. Вуайеризм Фараона, лишенный всякой перверсивности, его потребность прикасаться к людям, ощущать их запах, наблюдать за ними, даже то, как в финальном эпизоде он целует найденного убийцу девочки, напоминает поведение вендерсовских ангелов из «Неба над Берлином». В этих странных действиях заключена «человечность» — главный дар ангелической натуры героя.
Он не размышляет, он лишь существует. Но он - не обычный герой экзистенциальной драмы, не "посторонний". Напротив, его тело, по выражению Дюмона, "пористо": оно стремится впитать в себя тела всех остальных персонажей, все пространство кадра. Чтобы узнать другого, Фараону не нужно с ним разговаривать. Необходим физический, животный контакт: прикосновение, обнюхивание. Эта чувственность воплощенного сострадания не имеет никакого отношения к сексу, который у Дюмона превращается в символ экзистенциального ужаса и отчуждения.
За два с половиной часа не произойдет почти ничего. Лишь несколько раз череда длинных медитативных планов разорвется резкими, шоковыми сценами. Человек, едва различимый на краю бесконечного пустого поля, будет долго идти из одного конца кадра в другой. Лежать на земле. Сидеть в машине и слушать музыку, безучастно глядя в лобовое стекло. Следующий кадр, показывающий место преступления, заставит вас содрогнуться. Затем вновь наступит долгая пауза.
Дюмон относится к тем избранным режиссерам, кто вводит в обиход новые ритмы и развивает язык кино. Но все же главная ценность фильма состоит в его гуманистическом посыле, в его спасительном чувстве примирения с бесчеловечностью, оставляющем шанс и дальше жить в этом мире. И когда в финале плачут, уткнувшись в плечи друг друга, две моральных жертвы случившегося, уже каким-то шестым чувством начинаешь осознавать, как тяжело оставаться людьми, сохраняя в сердце проклятую человечност
