Би2

"СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ВЕСНЫ"

"Der Zauberberg", "The Magus", "A Maggot", "The Ebony Tower", Les Particules élémentaires, La Possibilité d’une île, La carte et le territoire, El amor en los tiempos del cólera, Джон Фаулз. Дневники 1949-1965

«Стив был сумасшедший. Но это меня в нем и привлекало… Он выучился смотреть на собеседника не моргая, подолгу молчал, а потом вдруг что-то быстро, взахлеб говорил. Одновременно замкнутый и напористый, с волосами до плеч и жидкой бородкой, он походил на безумного шамана. Люди либо ненавидели его, либо восхищались харизмой".
Уолтер Айзексон. Стив Джобс

Благодаря своему упорству и пугающей трудоспособности этот, в общем-то, недалекий, весьма посредственный телеведущий с лицом и пробивной силой барана постепенно превратился в бессменного игрока на медийном поле Франции. С ним отождествляли себя решительно все зрители, от студентов первого курса Политехнической школы до учительниц на пенсии из Па-де-Кале, от байкеров Лимузена до рестораторов Вара: он не грешил ни излишней величественностью, ни высокомерием, а, напротив, являл собой усредненный и в чем-то даже симпатичный образ Франции десятых годов нашего века. Джед, вынужден был признать, что все чаще и чаще поддается обаянию Жюльена Леперса .
М.Уэльбек. Карта и территория

Ему случалось и раньше видеть доктора в различных
обстоятельствах, однако он никогда не встречался с ним вот так,
лицом к лицу, и Флорентино Ариса еще раз почувствовал дурноту от такого явного его превосходства. Флорентино Арисе трудно было выносить его врожденное благородство и обаяние, и эту свободную, элегантную манеру говорить, благодаря которой
даже самые пошлые вещи казались существенными.

Габриель Гарсия Маркес. Любовь во время чумы

Аркадий Львович непременно, хотя бы раз в день, обходил все комнаты Комиссии, разговаривал с сотрудниками, даже самыми низовыми…Звучный, превосходно поставленный баритон Знаменского можно было услышать и в машинном бюро, и в курьерской, и даже в караулке. Он словно стал выше ростом, статнее. И хоть любил сказать про себя, что он «крапивного семени», внук деревенского дьячка, однако выглядел истинным аристократом – из тех, которые, по выражению Достоевского, так обаятельны в революции. Барышни из канцелярии все поголовно были влюблены в эффектную белую прядь, венчавшую высокое чело. Сам же Аркадий Львович очень мило иронизировал по поводу своей внешности. «Эспаньолку я отрастил, чтоб удлинить кругловатое лицо и стушевать безвольную линию подбородка…Без пенсне вполне мог бы обойтись, близорукость несильная, и, когда нужно выглядеть помужественней, я его снимаю. Седую прядь
следовало бы выстричь, но она хорошо видна издали и чудесно выделяет меня на коллективных фотографиях».
Б.Акунин. Аристономия

Вот она, истина. Не в серпе и молоте. Не в звездах и полосах. Не в распятии. Не в солнце. Не в золоте. Не в инь и ян. В улыбке.
Джон Фаулз. Волхв