Быть любимой
Музыка
Хип-хоп! Rapchik! Light!
Между небом и землёй
9 После эфиров будничных, как сифон Всё заполнявших бурлящей газовой пеной, Мы отключали разноголосый фон Вселенной. И уже ото всей суеты далёкие Отправлялись назло Гекубе Воздухом полнить пустые лёгкие – Трогать неба звонкие губы. Грозами старился вызревший горный лоб, а мы, Грим стирая с лица и души, Шли потаёнными верхними тропами - Камни в руках крошить. Солнце к подножью на левом ребре сползало. А мы Маяковского рыдали на тектонических скалах, Свесив ноги с отвесного выступа. И, казалось, всего поднебесного мира Горло хрипело последним приступом, - Бредили малярией. 10 Пуповиной связало небо! Мать – любовь. Мы - её младенцы - Несмышлёныши! Каждый – себе бы: Губы матери - ближе, к сердцу! Неразрывная связь – в рифму Жиже той, по которой Стиксом Бестелесной, руладной Нимфой От Сатира плыла к Нарциссу. Нимфе голой - шапка-обманка – Невидимка сотрёт овалы. Для нимфетки – стара, пожалуй. На сезон восстать нимфоманкой! Сплавом атомов – в многомерность. - Прямо к устью – телесным сплавом! Зазеркалье хранит верность Всем неверным и всем неравным, Всем забытым и всем прочим, Всем губам и глазам усталым. Все горячие дни и ночи Отдаю за один малый Взмах бровей на челе гордом В окружённом холмами городе
6 В обитом бархатом кабинете С крышкой тяжёлою потолка подвесного Меня ожидала вместо привета Новость: что держится стенная основа Этой телестудии на костях Старинного погоста самоубийц, И ночами по коридорам, свистя, Проносятся сны искажённых лиц. От этого случается в умах кутерьма. И дышат стены преданием, Что медленно двигаются с ума Все сотрудники в этом здании. Так и есть. Мы тоже. Пока от любви. А расставанья после, С мясом сдирая заласканную кожу, Станем рассудительно взрослыми - На тех, искажённых, похожими. 7 А помнишь первую (держась за перила), Нашу встречу (рядом с курилкой)? – Я тогда еще не курила, А ты уже прошлой осенью - Бросил ли?.. Нет бы, сразу подстраховаться! - Пройти, включив до упора волю, Мимо психологической дефлорации «Плёнки» защитного биополя. Но, Как креплёное вино Адамова причащения, Влился ты в эту расщелину. 8 Маской Сатира ввалился под вечер Тридцать второй – не юнец и не стар еще. Губы ловила, шею и плечи В тридцать второго страстном пожарище! Тридцать второй. В этом возрасте жёны Греют залюбленных ласками постными. Там – победители. Мы – поражённые - На ночь стихов расстилали простыни. Тридцать второй. В этом возрасте кумушки Рано квартир закрывают глазницы. Веко-усталость пакую в мешки - Рядом с любимым не спится. Не спится!
Между Небом и Землёй,
Перед входом в мир иной,
Пограничная таможня,
Только здесь уйти возможно
На заслуженный покой.
Сад цветущий впереди,
Пётр на лавочке сидит,
Не откроет он ворот,
И не двинется народ.
Нет монеток на глазах,
Всё! Нажми на тормоза...
Строг Харон и Цербер строг,
Всех рассудит только Бог.
Отойди пока в сторонку,
- Жди Суда! Звучит вдогонку.
И толпятся бедолаги,
Ждут, пождут, ан нет бумаги...
Кто-то начал возмущаться,
- Долго здесь ещё толкаться?
- Цыц! Сиди и не зуди!
Ведь сказали, подожди...
И смертельные больные,
Паралитики, слепые,
Кто в больнице, кто-то дома,
Ждут, надеются на Бога.
И в молении твердят,
Помоги! Устали ждать!
Бог подумал – непорядок,
Не по делу здесь страдают,
И, как выход из оказии,
Намекнул на эвтаназию.