Жизнь, не только принимать участие, но и наблюдать

Любо братцы жить - Гражданская оборона, Туман - Гражданская оборона, Огромное небо - Э. Пъеха, This is the life - Amy Macdonald, Run - Amy MacDonald, Satellites - September, One man's dream - Yanni Hrisomallis

http://vkontakte.ru/photo-10083873_140636111

Габриель Гарсия Маркес "Сто лет одиночества", Джон Ирвинг "Правила дома сидра", http://artofwar.ru/z/zagorcew_a_w/text_0650.shtml

Фабьен летит сейчас над ночным великолепием облачных морей, но под этими морями -- вечность. Он заблудился среди созвездий. Он единственный
житель звезд. Он пока еще держит мир в своих руках, укачивает его, прижав к груди. Фабьен сжимает штурвал, в котором заключен для него груз человеческих богатств, и несет в отчаянии от звезды к звезде бесполезное сокровище,
которое ему скоро придется выпустить из рук...

Ривьер думает о том, что радиостанция еще слышит Фабьена. Лишь одна музыкальная волна, полная минорных переливов, еще связывает Фабьена с миром. Не жалоба. Не крик. Нет, самый чистый из звуков, когда-либо порожденных
отчаянием.
...
Но ее правда была так сильна, что беглые взгляды секретарей вновь и вновь возвращались украдкой к ее лицу и читали на нем эту правду. Эта женщина была прекрасна. Она напоминала людям, что существует заветный мир счастья. Напоминала, сколь высок тот мир, на который невольно посягает всякий, кто посвятил себя действию. Чувствуя на себе столько взглядов,
Симона закрыла глаза. Она напоминала людям, какой великий покой, сами того
не ведая, могут они нарушить.

Ривьер принял ее.

Она пришла, чтобы робко защищать свои цветы, свой поданный на стол кофе, свое юное тело. В этом кабинете, еще более холодном, чем другие комнаты, ее губы опять задрожали. Симона поняла, что не сможет выразить свою правду в этом чуждом мире. Все, что восставало в ней: ее горячая, как у дикарки, любовь, ее преданность, -- все это здесь могло показаться чем-то докучливым и эгоистичным. Ей захотелось отсюда бежать.
...
Эта женщина тоже выступала от имени некоего
мира, имевшего свою абсолютную ценность, свое понимание долга и свои права. От имени мира, где горит лампа над столом, где плоть взывает к плоти, где живут надежды, ласки и воспоминания. Она требовала вернуть то, что ей принадлежало, и она была права. Он, Ривьер, тоже был прав; но он не мог ничего противопоставить правде этой женщины. В лучах жалкой домашней лампы его собственная правда открывалась ему как нечто не поддающееся выражению, бесчеловечное...
-- Сударыня...
Она больше не слушала. Ему казалось -- она рухнула у самых его ног, истощив силу своих слабых кулаков в борьбе с этой глухой стеной.

...
Тучные нивы, влажные рощи, прохладные луга медленно встанут навстречу заре. Но среди холмов, теперь совсем безобидных, среди пастбищ и ягнят,
среди всей этой кротости земли останутся лежать, словно погрузившись в сон, двое детей. И какая-то частица зримого мира легкой струйкой перельется в
иной мир.
...
Он блуждает среди звезд, которые
насыпаны густо, как золотые монеты клада; он блуждает в мире, где, кроме
него, Фабьена, и его товарища, нет ни единого живого существа. Подобно ворам
из древней легенды, они замурованы в сокровищнице, из которой им никогда уже
не выйти. Они блуждают среди холодных россыпей драгоценных камней --
бесконечно богатые, но обреченные.

_______________Ночной полёт__А. Экзюпери