"...Есть великое блаженство в сердечной окаменелости - такое, какое вы не можете даже вообразить. Оно походит на вечно звучащую сладостную мелодию... Будьте здесь, на Земле, подобны машине, человеку в летаргическом сне!... вначале это кажется вам странствованием по безотрадной пустыне - быть может, в течении долгого времени, но затем вас внезапно озарит свет и вы увидите все - и прекрасное и безобразное - в новом, невиданном блеске. Тогда для вас не будет важного и неважного - происходящее станет для вас одинаково весомым..."
( Густав Майринк, австрийский писатель, 1868-1932)

"Я, Бхайравананда, сумасшедший мистик, еретик, ленивый йог, имеющий плохую концентрацию, старый отпетый негодяй, словно бы состоящий из одних проблем и недостатков, сижу тут, в глубине своей, милой моему сердцу пещеры и бубню, гундосю о Высшем, изливая из себя неисчерпаемые потоки божественной желчи и священного злобного ехидства.
Изначальная Реальность везде и всюду, хоть и не найдешь ты ее нигде, как бы не надрывался.
Будучи Богом, а также освобожденным множество раз маха-сиддхом, ты снова влачишь свое жалкое существование как непробужденное существо.
Никакого рабства сансары действительно нет, но оно такое реальное, что кроме сгибающих нас в три погибели стен темницы в этом мире трудно что-либо найти.
Магией своей садханы ты освобождаешь свою совершенно свободную Природу, задавая при этом вопрос: «А где те йогины, что летают по воздуху, меняют форму тела и выращивают из пустоты черные лотосы?».
Твоя природа свободна и не нуждается в изменениях с помощью твоей садханы, однако очень часто нам от этого не легче.
Богу ничего не нужно, особенно помощь тараканов и поддержка муравьев. Однако с постижением Искусства мы понимаем, что помогаем Богу, а Бог помогает нам.
Как постичь смысл этого безумия? Высокореализованные практики — священные учителя — говорят: не загромождайте как голову, так и свою жизнь относительными умственными концепциями.
Боги Хаоса и боги Космоса, боги Сансары и боги Нирваны — одно и то же Божество, однако тантрик не смешивает себе на погибель все в одну кучу.
Где надо разделяя, где надо интегрируя, он или она обеспечивает себе освобождение, которое можно потрогать рукой. Бог делает это все возможным, орошая тантрика кровавым водопадом шактипата...."
(Бхайравананда, Трикасамарасья Каула. Стратегия и тактика Тропы Узора Великой Бездны)

Синтаксис

Человек всмотрелся в свои уравнения
и заявил, что Вселенная имела начало.
В начале был взрыв, – сказал он, –
Назовём его «Большой Взрыв»,
так и родилась Вселенная.
И она расширяется, – сказал человек.
Он даже вычислил продолжительность её жизни:
десять миллиардов обращений Земли вокруг Солнца.
И весь мир был счастлив;
все решили, что его вычисления – это и есть наука.
Никому не пришло в голову, что,
предположив, что Вселенная имела начало,
этот человек просто следовал синтаксису своего языка;
синтаксису, который требует начал, вроде рождения,
развитии, вроде созревания,
и завершений, вроде смерти.
Только так строятся высказывания.
Вселенная когда-то началась,
а теперь она стареет, – заверил нас тот человек.
И она умрёт, как умирает всё,
и как он сам умер, после того как подтвердил
математически
синтаксис своего родного языка.
(Карлос Кастанеда, Активная сторона бесконечности, Предисловие)